Безвременье - сложная пустота. Пустая сложность. Бредут колонны равнодушных, разменявших себя на
штрих-код. Тщетно рыться в отрыжке цивилизации, в поисках продолжений. Ржавый прут засажен в тело
. Копья неумолимы. На них, кровоточа, лежит небо. Вокруг и внутри, взывая, надрывается и орёт
то, что мы называем жизнью. Крайности. Говорят, в них познаётся истина. И теперь, мы кажется
познали, но не то что хотели. Не познали, но обманулись. Старая краска обкрашивается, обнажая смерть
и её подробности. В какую сторону упадёт на этот раз? Перемены уже не принесут ничего нового,
так как ушли в штиль. А за третьей сосной, за спиной от обрыва, мы нашли рождение ветра. Именно там,
не в голубом экране отрафированности. Движение к жизни есть её проявление. Среди пения птиц,
дурмана цветов, луны и солнца она устремляется в бесконечность. В бесконечность себя. Бельмом в
глазу ребят шедевры, ...измы, арты, распятые на золоте - якобы самоцели, якобы жизни. Оканчиваются
и заканчиваются в рамах на стене, в портретах и в намогильных... А толпа всё идёт, лопая стекло под
ногами. Голыми ногами под стеклом. Как мёртвые бабочки. Под стеклом душно. Не под солнцем.
Над опущенными горбами и головами пролетает ворон. Но ему не с вами, не к кассе за билетом на
падение в яму. Он уже близко. Ваш, выпуклый в обратную сторону ритуальный курган. На его дне -
вершине лежат старые песни и детские, вышитые знакомым с детства орнаментом, распашонки.
Красуются на выставках. Рядом полезные ископаемые и прошлое. О них и о культуре говорят
интеллигенты. Я же вижу шлюх и болезни. Остались лишь одни распашонки и те ископаемые.
Псевдолюди умрут в своих тёплых постелях. Оставят после себя лишь запах. Не подержат в руках сырую,
ласковую землю. Но зато благополучно будут зарыты в ней, сгинут и растворятся. Не попросят
прощенья. Но кто-то где-то всё-таки встанет и выйдет вон из плена. Из тлена. Достанет завещанное нам
право на войну. Расправит плечи. Достанет свою боевую острогу и взглянет поверх мира и меры. Узрит.
Доберётся до своей высоты. До высоты в себе.